Клан быка - Страница 117

117

А до этого, до завтрашнего полдня, предстоит сделать еще кое-что важное. Чертовски важное, если честно. Может быть, самое важное, что приходилось делать за все последние годы…

Нет, не сейчас! Не надо ничего решать на очумевшую голову.

Слишком много всего случилось за последние дни и часы. И слишком мало спал в последнее время.

И для начала надо поспать. Просто выспаться. Прочь все эти мысли о том, что будет завтра. Сейчас — прочь. Просто ни о чем не думать…

Дрема не заставила себя ждать. Тяжелый сон накрыл мутной волной, сомкнулся, отдаляя от всего…

Чьи-то ручки теребили, противно вырывая из спасительного сна.

— Эй!

Леха на миг открыл глаза — тут же в глаза ударила ослепительная опушка Блиндажного леса. Мириады отражений солнца, крошечных, но злых, впивающихся в глаза булавками… И рожа сатира, уже порядком опостылевшая…

— Отвали, — буркнул Леха и закрыл глаза.

Не надо сейчас просыпаться. Еще не выспался. А выспаться надо. Нужна свежая голова…

— Эй! Ну-ка…

Не слушая, Леха дернул плечом, сбрасывая ручку, перевернулся на другой бок и уткнулся мордой в валун. Здесь не достанет…

— Да открой же ты глаза, сволочь! Немцы…

— Немцы?! — Леха мигом перевернулся и вскочил. Клацнул по карте. Но то ли со сна мало что соображал, то ли…

— Где они?!

— Да не сейчас… Там, на плато когда был. Хрюшки когда вас обстреливали. Тогда всего один немец уцелел. А остальных кто пришиб? Каперы — или хрюшки своими минами?

Леха поморгал, пытаясь понять, что нужно сатиру. Хорошо, что не надо убегать от немцев сейчас…

— Да протри глаза, тугодумное! — не выдержал сатир. — Кто троих немцев пришиб? Вы с каперами — или хрюшки?

— Каперы…

— Точно?

Леха кивнул.

— Ты мне не мордой мотай, ты мне внятно скажи: точно или нет?!

— Да. Точно. Одного Данька снял сразу, потом Кэп из гранатомета… А что случилось?

Но сатир уже потерял к беседе всякий интерес. Раздраженно пнул валун и пошел прочь, шипя ругательства.

Леха глядел ему вслед с тихой ненавистью. Ну точно — козел… Мало того, что разбудил, так еще и объяснить ничего толком не может!

Ну и черт с ним.

Леха рухнул на камень, подтянул под себя ноги и снова отдался на волю сна…

По-настоящему проснулся уже вечером, на закате.

Самого заката отсюда не видно — солнце садилось как раз по ту сторону скальной стены. Лишь краснеют самые-самые верхушки Блиндажного леса, да быстро темнеет небо, прямо на глазах.

И на фоне темнеющего неба — черный силуэт сатира. Расселся на валуне рядышком, весь ссутулившись, подперши голову кулаками.

И глядит сюда. Как-то задумчиво… И еще что-то в этом лице сейчас творится, вот только не разглядеть — спиной к светлому небу сидит…

И, кажется, давно.

— Что? — спросил Леха.

Вместо ответа сатир тяжело вздохнул. И снова лишь глядит, задумчиво и тяжело. Можно подумать, сложнейшую теорему пытается доказать в уме.

Хотя да, есть о чем задуматься…

— Ты вот что, рогатенький… — наконец начал сатир. Неуверенно как-то, что с ним редко бывало.

И опять замолчал. Лишь разглядывает, будто за неделю здесь еще чего-то не рассмотрел.

Леха тоже молча разглядывал сатира.

Иногда много дал бы, чтобы заглянуть в чужую голову…

— Не переживай так, что-нибудь придумаем, — сказал Леха. — Ты только все же предупреди каперов, что немцев, может быть, кто-то водит…

— Тьфу, дурак! — в сердцах бросил сатир, спрыгнул с валуна и зашагал прочь.

— Эй?

Но сатир только отмахнулся, не останавливаясь. Маленькая черная фигурка на фоне пурпурной опушки Блиндажного леса…

Леха проводил его взглядом, пока сатир не скрылся за валунами. Тогда вздохнул и поднялся.

Подошел к валуну, на котором сатир мастерил откидной календарик.

Выскобленные в камне черточки, за каждой из которых — целый день здесь…

Кажется, что уже целую жизнь здесь, а ведь их всего-то… По пальцам можно пересчитать. Меньше десятка… И если завтра помочь каперам не получится, то таких черточек на этом валуне появится еще три с половиной сотни.

Три с половиной сотни… Это десять раз по стольку, сколько уже здесь. А потом еще раз. И еще. И еще останется…

Леха поежился.

Но хуже всего даже не это. Хуже всего, что даже если все получится и каперы получат схрон, и Янус решит вытащить отсюда…

Мест-то всего два.

Два.

И сатир…

Где-то далеко за стеной солнце совсем ушло за горизонт, стало почти темно.

И на душе тоже становилось все темнее. А мысли все чернее.

Сатир…

Большая гонка уже завтра. В полдень. Всего полдня осталось.

И больше нет времени, чтобы отмахиваться от неприятных мыслей. Вчера еще можно было отталкивать их от себя, как дохлых медуз… А теперь времени уже не осталось.

Надо решать. Прямо сейчас.

Теперь уже нельзя оставлять себе, словно запасной выход, надежду на то, что каким-то чудом Алиса выйдет на своих друзей и они смогут помочь. Некогда. Ждать чуда — на это больше нет времени.

Да даже если и вышла бы она на них… Теперь, когда с надеждой на это приходится прощаться, теперь-то можно не обманывать себя. Не убегать от этой предательской мыслишки: так ли уж помогли бы ее друзья, даже если бы

Алиса нашла их и они захотели бы помочь? Ну что они смогли бы сделать?

Если не фантазировать, а реально. Если честно: что? Ну что?

Да ничего они не смогли бы, пожалуй.

Совсем ничего…

Леха от души пнул щебенку под ногами. Черт бы все это побрал — да только нет больше времени отмахиваться от неприятных мыслишек! Нет.

Надо решать.

Прямо сейчас.

Черточки, выскобленные в боку валуна. За каждой из которых целый день здесь.

117